Я убежден, что сегодня трудно представить себе более дикое, в рамках цивилизованного мира, явление, чем «дело Синявского и Даниэля». Между тем позорное это событие — уголовный суд над художественной литературой — произошло совсем недавно, двадцать с небольшим лет назад. Драма, разыгравшаяся в феврале года в здании Московского областного суда, представляет для современника огромный интерес — далеко не в последнюю очередь тем, что именно она, эта драма, и открывает собой так называемую эпоху застоя. Наверное, в контексте нашей литературы, понесшей такие грандиозные, невосполнимые потери, пережившей гибель первоклассных своих писателей, случившееся с Андреем Синявским и Юлием Даниэлем может показаться незначительным происшествием.
Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля
Работая в городской публичной библиотеке Нью-Йорка, я сказал как-то сотруднику, который помогал мне подбирать литературу, что пишу книгу о советском сексе и надеюсь сообщить западному читателю нечто новое. Мне не раз приходилось сталкиваться на Западе с такой точкой зрения. Огражденные своими демократическими институтами от вторжения государства в личную жизнь, люди Европы и Америки часто не подозревают, во что могут превратиться такие сферы, как любовь и секс, под воздействием государственного вмешательства. Есть две причины, по которым советский секс мало известен за пределами страны в своих подлинных реалиях.
Войти Регистрация. О проекте Связаться с нами. А куда ему деваться ведь он полностью и по всем статьям проиграл теперь будет делат хорошую мину при плохой игре Очередной проект Пряников. Но может хоть поумнее будет "белАрусского" проекта и поадекватнее. А БелАрус уже совсем сдулся?
Вот что дереву нужно, чтоб начало петь, Редкий жребий, Чтоб горний огонь снизошел, Чтобы вдоль по волокнам тугим До корней прокатилась гроза, Опалив, закалив, Словно воина сердце в бою. Я созрел, я готов, я открыто стою. О, ударьте в меня, небеса! Кто знает, сколько времени минуло, Когда, потемки мозга озаря, Впервые искра разума сверкнула В тяжелом темном взгляде дикаря.